Казалось бы, сама постановка вопроса в заголовке этой статьи является абсурдной – ведь правда состоит из фактов, следовательно, их противопоставление бессмысленно. Однако давайте рассмотрим пример.

Предположим, что в некоем несуществующем центральноазиатском государстве проходят президентские выборы. Действующий президент Ибрагимов, решивший переизбраться на следующий срок, отправляется в провинциальный город Дост, чтобы встретиться с избирателями. Встреча проходит в зале Дома культуры – самого большого зала в городе. Как всегда бывает в таких случаях, участников встречи тщательно выбирают, чтобы в зале были лишь самые верные президенту граждане. Однако во время встречи вдруг

происходит нечто непредусмотренное: одна из участниц встречи, жительница этого города, встав с места, громко сказала, обращаясь к Ибрагимову: «До каких пор вы будете пить кровь мирных жителей, убивать и грабить? Хватит!» Для тех, кто знаком с ситуацией в центральноазиатских странах, ясно, что это – совершенно экстраординарное, почти невероятное событие. Рассмотрим, как можно его описать.

Первый вариант

«Одна из жительниц города Дост обратилась к президенту Ибрагимову со сло-

вами: «До каких пор вы будете пить кровь мирных жителей, убивать и грабить?

Хватит!» Это случилось во время встречи президента с избирателями в Доме

культуры Доста, где она, встав со своего места в зале, выкрикнула эти слова».

Это будет простым изложением факта.

Второй вариант

Смелые женщины живут в наших краях! Можно ли назвать безрассудностью

тот факт, что никому доселе не известная женщина смогла бросить в лицо

диктатору Ибрагимову обличающие слова: «Хватит! Хватит ему пить кровь

сограждан, убивать и грабить!

Так могла бы написать оппозиционная газета, если бы в этой стране была оппозиционная пресса.

Третий вариант

«Неприятным инцидентом ознаменовалась встреча президента Ибрагимова

с населением города. Однако провокатору не удалось прервать встречу, про-

ходившую в деловой и конструктивной обстановке. Общественность осужда-

ет данную выходку, имевшую место в то самое время, когда наша страна ре-

шает сложную проблему перехода к демократии».

А это – изложение события в пропрезидентской газете, если бы пропрезидентская газета решилась написать о нем.

Все три варианта вполне могли бы встретиться в прессе. Есть, конечно, и ряд других способов рассказать о событии в газете, но для наших целей достаточно этих трех. Рассмотрим их.

Первый вариант является простым описанием происшедшего. Дан сам факт, без авторских комментариев и без оценок. Второй и третий варианты объединяет то, что комментарий газеты (или автора заметки) не просто сопутствует описанию происходящего, а вытесняет его, становясь более важным, чем сам факт. Третий вариант даже не дает нам возможности понять, что именно произошло. Можно также сказать, что информация и комментарии здесь переплетены, взаимосвязаны так, что нельзя отличить одно от другого.

Таким образом, можно констатировать: первый вариант написан в традициях новостной журналистики, где важен факт и где авторским комментариям нет места; второй и третий – в традициях журналистики мнения, комментариев, где часто комментарий считается таким жеважным, как факты, а иногда даже важнее.

В этом случае одной из задач газеты является показать читателю, как именно надо интерпретировать случившееся. Это одно из фундаментальных разграничений в современной журналистике. Но не будем

на этом останавливаться. Очевидно, что в первом случае (гипотетический) автор заметки просто описывал факт. Однако во втором и третьем случаях авторы пробовали найти за фактом его истинный смысл, описать правду события.

То есть получается, что есть разница в представлении фактов и правды? Действительно, есть. И чтобы было легче понять, в чем она состоит, посмотрим, как известный чешский писатель Милан Кундера в романе «Бессмертие» рассуждает о правде журналистики:

«… Речь идет не о правде Божьей, во имя которой погиб на костре Ян Гус, равно как и не о правде науки и свободного образа мыслей, во имя которой сожгли Джордано Бруно. [Эта правда] не касается ни веры, ни образа мыслей, это

правда самого низкого онтологического уровня, чисто позитивистская правда фактов: что делал С вчера; что он действительно думает в глубине души;о чем говорит, встречаясь с А, и в интимной ли он связи с В».

Журналистика во многом построена на желании сказать правду. Второй и третий примеры, какими бы разными они ни были, объединяет именно это. Однако – и здесь мы сталкиваемся с одной из закономерностей журналистики – репортер не в состоянии увидеть всей правды события. Причин много: журналист, как правило, не имеет возможности проникнуть за кулисы происходящего, понять побуждения действующих лиц, проследить за всеми перипетиями событий.

Иногда может просто не хватить времени или газетной площади. А бывает, что журналист, увлеченный желанием высказать свою точку зрения, попадает в плен своих гражданских, национальных или патриотических представлений. А это значит, что есть журналистика факта и журналистика «правды».

Слово «правда»  взята в кавычки потому, что именно ее-то и нет во втором и третьем примерах. Есть представления журналиста, которые не обязательно являются правдой.

Но в приведенных примерах есть еще одно существенное различие. Оно в том, что первый вариант лишен собственных эмоций. Вся его эмоциональность сосредоточена в выкрике женщины, то есть в самом факте, событии или происшествии. Такое изложение рассчитано на то, что читатель сам будет делать выводы из рассказанной ему истории. А во втором и третьем вариантах эмоционален сам рассказ. Здесь для того, чтобы воздействовать на чувства читателя, предлагая ему, как нужно интерпретировать факт, употребляется эмоционально насыщенная, оценочная лексика.

Эти рассуждения приводят нас к следующему умозаключению. Конечно, журналистика воздействует и на разум, и на эмоции читателей. Но способы подачи информации могут быть разными: в одном случае автор апеллирует к разуму читателя (обычно так строятся статьи, анализирующие политическое или экономическое развитие какой-либо ситуации), а в других – к его чувствам, эмоциям.

Но и это еще не все. Можем ли мы сказать, что в первом примере журналист одобряет или осуждает женщину? Не думаю. Журналист здесь отстранен от события, смотрит на него со стороны. Он не сообщает читателям о том, что думает по поводу события, положительно или отрицательно оценивает его. А во втором и третьем примерах, наоборот, отражена именно точка зрения журналиста, его отношение к событию. Собственно, само событие в третьем примере отсутствует.

И, наконец, в постсоветской журналистской практике факты часто наделяются свойством – считается, что они могут быть «позитивными» и «негативными». «Позитивны» те факты, описание которых в прессе показывает, что власти работают хорошо. Соответственно «негативными» будут те факты, описав которые журналист покажет плохую работу властей.

* Показывая факт, мы предлагаем читателю самому делать выводы. Предполагается, что он сам в состоянии прийти к выводам в результате прочтения статьи.

* Воздействуя на эмоции читателей, мы предлагаем им готовые выводы, заранее характеризуя событие как «хорошее» или «плохое» – в зависимости от нашего отношения к этому событию.

В западной журналистике такого разграничения нет. Для англоязычного журналиста факт существует как таковой. В его понимании новостная журналистика самим своим существованием призвана выявлять непорядки, проблемы и недостатки и показывать их обществу.

Английского читателя удивила бы статья, опубликованная в разделе новостей, где рассказывалось бы, например, о хорошей работе какой-нибудь фермы, собирающей рекордные урожаи или надои. Правда, время от времени в английских газетах печатаются статьи, описывающие экономический успех того или иного предприятия. Но это бывает в период, когда компании представляют ежегодные отчеты о своей деятельности и рядом с успешной компанией обязательно показываются остальные, работающие в данной отрасли. Как правило, такие статьи печатаются в бизнес-приложениях.